Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Детективы и Триллеры » Триллер » [Голово]ломка - Александр Гаррос

[Голово]ломка - Александр Гаррос

Читать онлайн [Голово]ломка - Александр Гаррос

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 51
Перейти на страницу:

Когда машина с надсадным треском куда-то вломилась, хрустко во что-то ударилась передом, привычно угостив его баранкой в грудину, и встала, Вадим решил, что, пожалуй, довольно. Он перевел рычаг и разогнулся. Нет — хотел разогнуться. Не вышло. Ни в какую. Он так и засох, застыл, словно цементный — скорчившись в водительском кресле, с руками на руле. Был момент, когда он на полном серьезе подумал, что больше уже НИКОГДА не разогнется. Ф-фух… Перекур, гражданин Очкастый, можете выйти ножки размять, оправиться. Не желаете? Чтой-то вас из пакета плохо слышно. Погоды, говорите, не задались? Ваша правда. А мне вот хошь не хошь лезь. Такова она, наша подчиненная карма. Ты начальник, я дурак. Снаружи были частые мокрые прутья. Валом, широкими сырыми лепехами лепил снег — тот самый, залепивший к черту всю лобовуху. В таких случаях полагается включать дворники — но Вадим снова не знал, как. Он пытался было ковырять приборную панель — и закономерно впилился в эту вот сосну. Не страшно в принципе, правой фаре только хана. В свете оставшейся ничего было не видать, кроме долбаных прутьев. Окруженный ими, воткнутый в северное дерево, испакощенный метеорологическими выделениями цитрусовый аксессуар вольных калифорнийских хайвеев смотрелся не хуже, чем зятек, пижон и глава банковской пресс-службы в амплуа расползшегося тюка сэконд-хэндовского тряпья с клеенюхательным целлофаном на башке. Вадим плюхнулся на сиденье. Зато теперь можно вдумчиво исследовать панель. Это что за хрень? А хрень ее разберет. На энном часу (на самом деле — на четвертом десятке минут) тряски по лесу его детства Вадима обуяла бесчувственная механистичность, род того же подвисания, разве что немного более действенного. Он терпеливо, километрах на двадцати в час, прыгал по колеям разбитых грунтовок, регулярно и совершенно бесцельно сворачивая под прямыми углами — просеки тут прокладывали какие-то озверевшие геометры. Заблудился он сразу и напрочь. То есть только срулив с асфальта на углубляющийся в стволы и кусты грунт, перестал понимать, где он. О том, чтобы по многолетней давности воспоминаниям выявить нужный котлован, и речи не было. Попервоначалу он, видимо, кружил возле кладбища Лачупес — в пятне фар то и дело объявлялся сетчатый забор и пригнувшиеся надгробья. Потом большая — сравнительно с прочими — дорога привела его к хутору, залаяли собаки. Через некоторое время они залаяли снова — не исключено, что это был тот же самый хутор и те же самые собаки. А потом пошел снег. Он сам не понял, что сделал — но дворники, вполголоса заскрипев и пластмассово защелкав, принялись мерно лизать стекло. Перекур окончен. Вадим дал задний ход — и почти с облегчением почувствовал, как происходит то, что давным-давно должно было произойти и странно, что до сих пор не происходило: как колеса проворачиваются, не цепляясь за сочную снегогрязь, впустую. Когда они тут же нащупали шипованными шинами опору, Вадим испытал едва ли не разочарование. Трещим прутьями. Бряк! — опять в ствол, на этот раз задом. Извини, Очкастый, не выходит у меня любви с твоей тачкой. Эк ты, брат, развонялся — кровью, поди, запекшейся? Так-так-так, зачем это нам в канаву? Нечего нам пока делать в канаве… «Понтиак» напоследок скрежещуще потерся об очередную сосну крылом (сложилось зеркальце) и закачался на дорожных выбоинах, как малый рыболовный сейнер на боковой волне. Прутья. Стволы. Прутья, стволы, прутья, стволы, прутья, стволы, перекресток. Налево, направо, прямо? Прямо. Фара демонстрирует на обочине мятый кузов сожженной еще в палеозое легковушки. Это намек? Почему бы и… Чем? Может, тут у него канистра припесена? Откуда? Спичку в бензобак? Как же, это они только в кино склонны красиво эдак взрываться с благословения пиротехников. Хотя чего мне с ним делать, ясно чем дальше, тем меньше. Налево, направо, прямо? Направо. Таким макаром можно всю ночь протрястись и никаких прудов не найти. Или, что гораздо вероятнее, все-таки намертво забуксовать однажды. Просто так бросить? Тачку найдут, максимум через пару дней, это ж не лес, так, лесопарк. Оба-на, что, буксуем? Нет, опять нет… Такая тачка на всю Ригу скорее всего одна. А с трупом что? Закопать? Чем опять-таки? Лопаты у него нет точно. Бросить? В кустики оттащить? Фуфло, фуфло… Нале-напра-прямо? Он совсем уже было собрался повернуть для разнообразия налево, но повернул почему-то направо — и почти сразу прутья-стволы отодвинулись за пределы досягаемости ближнего света, и Вадим скорее ощутил, чем увидел, что выбрался на открытое пространство. Стоп. Снова пришлось лезть под снег. Тот, правда, валил уже не так густо, совсем, почитай, перестал. Лес вокруг выглядел беспорядочными завалами темноты, но прямо по курсу темнота была пожиже и пообъемнее, оттуда ровно задувало. Поле. Поле, водянистые сугробы, грязища непролазная. Дорога идет по краю. Погоди-ка, погоди-ка. Не может быть… Разумом он еще не позволял себе поверить, слишком это большая была роскошь в его положении, верить в обнадеживающую кажимость — но уже знал. Знал, что знает это место. Помнит это поле. Котлован был тут же. Только с какой стороны поля? По фигу, теперь найдем. Слышишь, Очкастый, найдем, найдем, никуда не денется! Не унывай, братан, ща мы тя оприходуем. Всего ничего осталось. Он его действительно нашел — правда, для этого пришлось объехать огромное квадратное поле почти по периметру. Два раза он буксовал, один раз совсем безнадежно. Один раз чуть не сверзился в кювет. Миновал хутор, вызвав у непременных шавок приступ служебного энтузиазма. Котлован был хиленький. Несерьезный, прямо скажем, котлованец. То ли за годы захирел, то ли память врала. Но метра-то три тут будет? Может, будет — на середине… Берега плоские, с одной только стороны высокий. Выбора все равно не было. Ни выбора, ни сил. Теперь дозволялось обессилеть. Он обогнул черную лужу, заехал на высокий берег, бахнувшись — уже от души, пошло трещинами правое заднее стекло — бортом о дерево, развернулся к обрыву радиатором. Вот смеху-то будет, ежели глубины не хватит. Это он больше растравлял себя — на самом деле его уже ничего не волновало. Ничегошеньки. На самом деле не найди Вадим котлована, он бросил бы машину вместе с трупом просто на дороге. Ну, че, Очкастый, поехали? Вадим почему-то не мог отпустить педаль тормоза. Поехали. Не мог. Словно подбадривая его, Воронин вновь разразился трелями — и тогда Вадим таки совладал с заартачившейся ногой. Отжал педаль (тачка медленно тронулась), открыл дверцу, вышел. Ты нужен боссу, босс не нужен тебе. Телефон веселился, невесть над кем надсмехаясь. Заходился шальной канкан, визжали девки, всплескивали юбки, взлетали ножки — и под этот в меру торжественный похоронный марш в меру солидный канареечный катафалк дотащил ненужного Вадиму босса до края, сунулся носом, качнулся, тяжко взмахнул задом и с сильным, но слитным звуком канул вниз. Вадим подбрел. Ага. Этим должно было кончиться. Желтая крыша виднелась над водой. Он стоял, стоял (мерзопакость с неба усилилась), стоял — пока светлый квадрат обстоятельно, со значением не затуманился, не потемнел, а потом не пропал вовсе.

9

Очки.

Очки Очкастого. Заатмосферной цены и футуристического дизайна от Yamamoto. Зацепившись хитиновыми лапками за щелястый верхний скос вадимова монитора, чуть снизу вверх, но и с неким снисходительным превосходством прямо ему в глаза глядели очки Очкастого. Задымленное, холодного копчения левое стекло наискось, лукавым прищуром пересекала ироническая трещинка. Воронин подмигивал, намекал, разделяя секретную осведомленность, чуждую повседневной активности пресс-рума. Они, эти очки, были первым, что Вадим увидел, войдя в офис — и тотчас снова наступил сбой. Сбой синхронизации, как во время коллективного death-матча в стрелялку по сети: когда под озабоченно констатируемое экраном Out of sync. общее игровое пространство прискорбно расслаивается на несколько взаимонеприемлемых и несопоставимых заикающихся квазиреальностей. В одном из изолированных слоев вадимова сознания был телебудильник на полвосьмого, неприветливо теплеющая толстая вялая струя из крана, беспросветная «икарусная» желтизна, мятые зевки автобусного населения, с отвращением сереющее ветреное небо, «доброе утро», «четвертый, будьте добры» и дважды «привет». Рутинная эта действительность с ее гигантской инерцией повторяемости, с утра, абстрагированная от вчерашнего восемью часами мертвецкого сна, властно взяла верх, вытеснив с поспешного одобрения охранительных инстинктов рассудка содержание предыдущего вечера в область глюков, резиновых руконогих кошмаров и иных ментальных флюктуаций. Другой, несопоставимый пласт, карикатурно-страшильный, триллерный, гигеровский — просочился потемневшей болезненной ссадиной на правой ладони, синяками на груди и плече, тоскливым скрипом в мышцах и суставах при малейшем движении, буроватой оторочкой рукавов куртки (не отмывается!) и изгвазданными дремучей, негородской грязью ботинками; дико уставился встрепанными глазами из зеркала; обманчиво спасовал перед уличной толкотней — и убийственно нацелился врасплох парой японских линз. Out of sync. Аут. Привет! Доброе утро… Вадим максимально небрежно приблизился к своей ячейке, включил компьютер и как бы промежду прочим смахнул очки в карман. Никто не обращал на него внимания. Привет, Вадик, рассеяно откликнулось соседское пэдэ-дарование, ковыряясь мышкой в майкрософтовских зубах. Но действительность разладилась. Страх, предметный, физиологический, очень сильный, вернулся — и никакому автоматизму уныло-знакомого файлового прейскуранта, поносно испражняющегося факса, «…выгони мне еще раз те вкладыши, ну, для „Карьеры“… его было уже не одолеть. Страх выглядел геометрической фигурой, четырехугольником, три вершины которого: бронзовый статуй коронованного динозавра на круглом постаменте, шагнувшая из-под столешницы тумба и ее верхний, отродясь не запиравшийся, а теперь глухо запершийся ящик — оставались статичными, а третья — карман вадимовых джинсов — перемещалась вместе с ним. Таким образом, деться от страха Вадиму было некуда. Филиал страха, менее вещественный, но более обширный, находился поодаль, где привычно намеревался закусить собственной требухой животно-праздный самурай. Раз и потом еще раз там, в заштрихованном жалюзи нутре закрытого командного отсека, прорезался телефон. Второй звонок увял очень быстро, после пары сигналов. Некто, тщившийся вчера предупредить, оградить Андрея Владленовича надрывными мобильными воплями, понял, что опоздал. Вадик, можно? Текстовик Светочка полувопросительно улыбнулась, помяв в пальцах помятую кружку-лузера. Чего это ты такой? Вадим нерешительно кивнул. И быстро заполнил опустевший подозрительный уступ пластмассовым, напоминающим перевернутые ракетные дюзы, резервуаром для канцелярской дребедени. Он попробовал сосредоточиться на ежеквартальном отчете Инфонет-фонда о влиянии глобальных коммуникаций и мультимедиа на банковское дело — но бесчисленные числительные и иноязычная бизнес-терминология, и раньше-то сохранявшие кажимость осмысленности с изрядным трудом, теперь лишились ее напрочь, перестав отличаться от тех смешных каракулей, коими в текстовом редакторе предстает служебный файл. Это тоже была десинхронизация — сам Вадим не синхронизировался более с окружающим и окружающими. Делался несовместим с жизнью пресс-рума. Коллеги еще здоровались с ним, еще пасовали ему мимолетные деловые вопросы, компьютер еще подчинялся его командам, телефон еще общался с ним — но то была лишь сила привычки и внешнего сходства. На самом деле сотрудник Аплетаев не принадлежал уже ни пресс-службе, ни REX'у, ни общепринятому, единому для всех законопослушных сограждан ходу вещей. Противоречил ему. Лаковая бордовая Антарктида, плюхающее шуршание полиэтиленового пакета, мокрый лесной подлесок, тающий светлый квадрат на фоне черной воды беспрекословно исключили его из универсальной социальной парадигмы. Out of. Рядовая пи-аровская единица переродилась, как пораженная раком рядовая клетка — и даже пустила метастазы: запертый ящик, вылезшая тумба, закрытый воронинский кабинет… В последний уже пару раз толкнулись, кто-то уже осведомился: „А что, шефа еще не было сегодня?“ (Вадим всякий раз примерзал взглядом к монитору и рефлекторно напрягал шею). Через часик кто-то уже и удивился: „Он не предупреждал вчера, что его не будет?“ Все это были симптомы непоправимо нарастающей десинхронизации, разлада, распада, причина и источник которого, маскируясь, перебирал кнопки клавы, конструировал имитационные тексты и обмирал от каждого раскрытия входной двери. Подташнивающий вадимов ужас, кстати, был предельно конкретен — ужас разоблачения, ареста, зоны. Ни полагающихся (вроде как) содроганий совести, ни вообще четко формулируемого для самого себя: „Я вчера УБИЛ ЧЕЛОВЕКА“. Ничего подобного. Никаких достоевских реминисценций. Было очень хреново — но только и исключительно от боязни быть вычисленным. Уборщица… Уборщица! Как часто убирают пресс-рум? Каждый день — утром? Раз в неделю — в субботу? В чем заключается уборка? Может уборщица сдвинуть тумбу? Или Мурзиллу? Пыль, не знаю, с подставки вытереть?… Вершины чертова четырехугольника превратились в неразрешимые проблемы. Сейчас у всех на виду отскребать постамент и таскать груду окровавленной бумаги он не может. А задерживаться позже всех — это точно навести на себя подозрения… Вдруг ворохнулось в складках брюшины. Вадим обернулся. Не глядя, нашарил первую попавшуюся дискету. Вщелкнул в дисковод. Зашел на жесткий диск. LAYOUTTT. Обернулся опять. WORDART. Выжелтил insert'ом уличающие txt. F6 — перенос. Ввод. На шкале слева направо один за другим сгорали, запинаясь, бикфордовы шнуры скачиваемых файлов. Вадим вытянул дискету, отправил в задний карман. Еще примерно час спустя дверь отдернулась — и в щель внедрился шарнирный и острый, как складной нож, начальник отдела информационной безопасности Михаил Анатольевич. Повякивая штиблетами: вжжик… вжжик… — целенаправленно располовинил пресс-рум от двери до очкастой выгородки, уверенно взялся за ручку, потянул. Непонимающе повторил. Недоверчиво подергал. Оббежал помещение возмущенно-недоуменным локатором.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 51
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать [Голово]ломка - Александр Гаррос торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...